У меня есть одна бесполезная суперспособность, как я её называю. Одна из трёх) Так вышло, что на слух я могу определить при хорошей дикции около 15-16 языков – точно, и ещё сказать, что язык относится к той или иной языковой группе – применительно к, по меньшей мере, 4-5 группам.
У меня есть коллекция музыки, в которой содержатся образцы уже 80 естественных живых языков. И, бывает, слушаешь незнакомую песню и узнаешь звучание какого-то индийского или полинезийского языка. Или как было недавно: слушаю уже не в первый раз песню, и тут меня озаряет, когда я вдруг прислушалась: «Да это же иврит!». При этом я могу понять отдельные слова, но большей частью этих языков не владею даже на базовом уровне.
Я сказала, что способность бесполезная, и в целом это действительно так: на ней невозможно заработать, этим вряд ли кому-то чем-то в жизни поможешь, «шанс, если есть, то один из ста». Но для меня она кое-какую пользу всё же несет: я могу прикоснуться к культуре носителей этих языков, чуть лучше понять их.
В современном мире насчитывается 197 независимых (всеми признанных) государств, каждое из которых содержит в себе хотя бы одну уникальную культуру, насчитывающую сотни, а то и тысячи лет. Многие из этих стран мультикультурны: там может одновременно проживать несколько порой довольно крупных этнических, религиозных и языковых общностей. По разным оценкам в наше время на планете существует от 800 до 5000 различных народов и более 7 тысяч языков. А сколько было их в прошлом? А сколько тех, что остаются неизведанными?
Пожалуй, ещё в школьные годы меня поражало то, как подробно изучается европейская история, и как обрывочны и скомканы знания о других частях света. С годами, по мере того, как я погружалась в изучение исторического, культурологического и лингвистического материала, я поражалась ещё больше. Потому что сознание людей оказывалось сосредоточено и заперто на маленьком клочке даже не европейской культуры в совокупности со всеми её проявлениями во все отрезки времени, а на какой-то её части. Я не буду сейчас говорить о том, что вообще со знанием истории, как минимум, в России всё туго. Это совершенно другая, хотя и связанная тема. В школе этих знаний дается мало, а после школы мало кто заинтересуется историей. Но факт остается фактом: жители нашей (и не только нашей) страны полностью сосредоточены на Европе и отчасти – на США и Японии, не подозревая, сколько удивительного можно найти в других уголках Земли.
Только задумайтесь: как много вы знаете об истории, архитектуре, людях, искусстве и религии Европы? И как много обо всем этом вы знаете, если речь внезапно зайдет об арабах или маори? А о некоторых народах, например, о туарегах, кечуа или тода вы можете даже и не знать. А ведь с каждым из них связаны интереснейшие истории и загадки. Да что там, я сама не так давно поняла, что толком ничего не знаю о таких распиаренных майя и ацтеках, даже различить их было трудно.
При таком положении неудивительно, что в современной литературе и авторы, и читатели тоже оказались заточены в башне «усредненной европейской культуры». И я вроде бы понимаю, что читателям интересно то, в чем они ориентируются, что им привычно, близко и понятно, а авторы вынуждены ориентироваться на их запрос, не говоря уже о том, что сами они зачастую такие же приемники и передатчики той же культурной нормы. Мало кто интересуется чем-то за рамками этой «усредненки», а те, кто интересуются, либо не стремятся писать, либо не решаются писать об этом, хотя исключения бывают, что не может не радовать. Но какова судьба этих исключений? На моей памяти приключенческие произведения такого плана можно пересчитать по пальцам, если речь о более-менее современных авторах, то по пальцам одной руки.
Тут, кстати, среди классиков мне на память приходит Г.Р. Хаггард, особенно любивший писать об Африке и её племенах, реальных и не вполне («Перстень царицы Савской», «Люди Тумана» и не только), но порой находивший сюжеты и в индейской Америке («Дочь Монтесумы»).
Но когда читаешь его произведения (как и других классиков европейской литературы, особенного 19-го века), ужасно бросается в глаза нарочитое противопоставление идеальных и цивилизованных европейцев и «аборигенов-дикарей» тех или иных мест, что в принципе смотрится не слишком симпатично, а в наше время – особенно.
Пример, когда действие происходит в какой-то не-европейской культуре и при том изнутри, а не при взгляде снаружи, я сейчас навскидку вспомню всего один (если только говорить не о повествовании в рамках современности). Это «Багдадский вор» А. Белянина, произведение, которое я прочла лет 15 тому назад. Тогда оно показалось мне забавной вещицей с попаданцами, средними веками и всем тем, что сейчас так любят. Но спустя много лет, я поняла, что оно поверхностно и наполнено стереотипами, так, словно читаешь историю на основе многочисленных анекдотов, притч, сказок и советского кино о Хоттабыче, приправленных прозаическими размышлениями на тему стихов Омара Хайяма. Что, конечно, не умаляет самой смелости замысла.
И вот, думая обо всем этом, я задаюсь вопросами: «Всё-таки почему так?» и «Какова судьба тех произведений, что отходят от этих шаблонов?». Смогут ли они заинтересовать какое-то заметное множество людей или обречены на безвестность? Будут ли оценены и как?
Давай те обсудим этот вопрос. Расскажите, что думаете обо всём этом вы.
Ваш комментарий будет первым